Ясон и Медея
Джон Уильям Уотерхаус. Холст, масло. 1907 год.

***
...Верила дева — тотчас получил он волшебные травы;
Как применить их, узнал и довольный домой возвратился...
Овидий. «Метаморфозы», Книга VII, 98 – 99

   Однажды крошка Мод и ее дорогая мамочка плыли из Нью-Йорка на пароходе через океан в Европу — в Рим. И мамочка крошки Мод сразу после отплытия ужасно вдруг занемогла. Слегла она в свою постель в каюте и сказала:

   — Ах, моя крошечка Мод, отложили б лучше мы с тобой это наше путешествие на будущее — на ту пору, когда возьмутся, может, да осушат моря все эти несносные!

   И крошка Мод, которая на волнах океанских не занемогла ни крошечки, присматривала теперь за своей дорогой мамочкой. Мамочка же присматривать за своей крошкой Мод, равно как и впереди крошки Мод не могла никак: глаза ее были закрыты, и стонов от нее крошка Мод не слышала оттого только, что силы совсем уж ее оставили.

   — Мамочка, может, тебе эклер принести? — вернувшись в каюту из ресторана, поинтересовалась у нее заботливая дочка.

   Ответа от мамочки крошка Мод не услышала, и потому очень опечалилась. Если у мамочки недостает уже сил, чтобы вежливо ответить дочке «да» или «нет», значит, всерьез, весьма всерьез занемогла она.

   — Или давай-ка я лучше принесу тебе пате-де-фуа-гра! — сказала крошка Мод, перебирая в уме мамины кулинарные пристрастия.

   От поминания пате-де-фуа-гра добрая леди содрогнулась пару раз беспокойно, и крошка Мод поняла, что с подбором блюда опять допустила она промашку.

   — Еще там есть у них очень вкусные жареные угри. Хочешь, их принесу? И немножко пудинга с изюмом прихвачу!
( Read more... )

   Мандарин Ви Уинг Во, желтолицый, невысокого ростика китаец был отпрыском одного из самых знатных родов Поднебесной Империи, о чем всем давала понять красно-желтая расцветка его пояса. А бросив взгляд на очень-очень длинные ногти на его пальцах, догадаться мог всякий, что Ви Уинг Во рук своих ни к какой работе за всю его жизнь ни разу не прикладывал. Ногтями своими Ви Уинг Во чрезвычайно гордился. Горд был он немало и пухлой округлостью своей фигуры, потому что, как все знают, любому мандарину очень нравится быть весьма и весьма упитанным. Глаза его, как и у всех его соотечественников, походили очертаниями на две миндалины, а блестящие черные волосы на голове каждое утро слуга заплетал ему аккуратно в длинную косичку.

   Ви Уинг Во очень любил вкусно покушать, и никто во всей Поднебесной не умел так превосходно готовить вкусные кушанья, как домашний его повар Хо Че Ли, — в том у мандарина сомнений не было.

   Улыбка благостного довольства растягивала широко уголки рта Ви Уинг Во, когда обозревал он пред собой чашу с супом из ласточкиных гнезд; похохатывал в радостном предвкушении он над блюдами из акульих плавников, ланьих сухожилий, — с отварным рисом жемчужной белизны, неизменной добавкой к ним. С какой быстротой, с каким проворством порхали палочки в его пальцах, когда те или иные самые изысканные дорогостоящие яства удостаивались чести украсить его обеденный столик! Еще любил Ви Уинг Во выпить чашку доброго крепкого чая; прогонял всегда прочь от него хороший чай заботы все и тревоги. Приготовленный по замысловатым правилам чай держал повар в бронзовом чайнике причудливой формы, и в любую минуту по щелчку пальцев хозяина готов был подлить его ему в чашку.
( Read more... )

Перевод эпизода из книжки Джонни Груэлла /Johnny Gruelle/ “The Cruise of the Rickety-Robin”, 1931.
Иллюстрация автора.
© Перевод. Олег Александрович, 2025
*****

   Энди и Энни сидели однажды вечером на палубе «Рикети-Робина» и, услаждая себя ледяной крем-содой и печеньками в шоколадной глазури, слушали занимательные рассказы Крошки Пиратика о его приключениях.

   Солнце наконец укатилось за край Земли, и в быстро темнеющей небесной синеве замигали звездочки. Крошка Пиратик прервал вдруг на полуслове повествование свое, зевнул, головой пару раз кивнул — и в крепкий сон провалился.

   — Йо-хо-хо-о-о-ом! — зевнул и Энди. — Крошку Пиратика сон одолел, и мне уже тоже спать страсть как хочется!

   — Мне то-о-о-оже! — зевнула сестренка. — Да, пора уж в постели нам!

   — В кровать пора! — прокричал Энди Крошке Пиратику в ухо и потряс его за плечо. — Спать время! спать нам всем пора уже!

   — В кро… вать… вать… спа… спать… — пробормотал Крошка Пиратик, однако век не разомкнул.

   Энди потряс его еще, но разбудить Пиратика так у него и не получилось.

   — Да пускай же тогда в кресле и поспит он, пока сам не проснется! — рассмеялся Энди и втянул деревянное палубное кресло с Крошкой Пиратиком в жилую рубку. — Потом, может, и на кровать переляжет. — Бросился тотчас на кушетку он, подоткнул под голову себе подушку и закрыл глаза.

   Энни заняла место на своей кушетке, и минуту спустя она и Энди уже крепко спали.

   Рано утром детей разбудил внезапно грохот падающей мебели; в миг тот же самый скатились они со своих кушеток, покатились — и очутились, как сразу им тогда подумалось, на полу. Сели они, протерли глаза — и что обнаружили? Сидящими на потолке рубки обнаружили себя они! Крошка Пиратик тоже на потолке с ними рядом сидел; на потолок, как оказалось, взлетела вместе с ними и вся не прикрепленная к полу рубки мебель.

   Озадаченный до чрезвычайности Крошка Пиратик, не сказав детям и слова, встал вдруг на руки, протянул ноги свои к полу и принялся делать попытки дотянуться до него носками, — но все его старания увенчались тем, что, не удержав равновесия, притянулся со шлепком он спиною всё к тому же потолку. Чудеса, да и только! Да, на потолке они сидели — безо всякой, очевидно, возможности вернуться на отторгнувший их вдруг пол!

   — Вот дела-то! ну дела-то! — воскликнул Энди. — У меня голова кругом идет!
( Read more... )

   Широко известные у нас ныне истории о приключениях Дэниела О’Рурка рассказывают и пересказывают многие, но редко кто из рассказчиков может заявлять, что доводилось ему хотя бы однажды беседовать с ним лично. Моим же знакомцем давним он был. Жил он у подножия Хангри-Хилла в домике у дороги, что ведет в Бантри, и повествование это выслушал я из его собственных уст 25 июня 1813 года; седовласым стариком с багровым носом был он уже в ту пору. Сидели мы с ним вечером под тополем возле дома его, и он, попыхивая трубкой, рассказывал:

   — Так вот, сэр, вернулся тогда домой сын лендлорда нашего, из дальних мест в дом вернулся; путешествовать по континенту по разным странам ездил он — в ту еще пору, когда о Бонапарте, о дружках его и о той катавасии всей, какую затеяли они, и слухов пока не было. И вот, старик-хозяин по поводу возврата сынка пир горой у себя давал — для всех там, кто в окрестностях близ его особняка проживал: и для знатных господ, и для простаков, и для богачей, и для бедняков; словом, старик человеком чести настоящим был, дом свой открытым держал, гостей тысячами привечал в нем… ныне уж такое изжилось, да… И ели мы все там у него тогда до отвала, и пили, да и еще младший лендлорд с Пегги Барри из Бохерина танцевал… Красивой тогда парочкой юнцы те смотрелись; ныне, конечно, подопустились они, да, подопустились — что она, что и он… Ну и, короче говоря, перебрал я самую малость тогда, и голова у меня зашаталась и завертелась, — то есть, в глазах моих шататься всё вокруг и вертеться стало. И когда спустился я к броду через Боллиашинох, поскользнулся там на камне я, или запнулся, — и — плюх! — в воде весь я, целиком очутился. «О, дьявольщина! — подумал я. — Утону ведь сейчас!» Решил я все же побороться за дражайшую жизнь мою, потому задвигал руками я, ногами задвигал — и поплыл, поплыл, поплыл! И наконец, не знаю, как то у меня получилось, но доплыл до берега я. На незнамый какой-то остров из воды вылез я, людей на том острове не было совсем.

   Бродил, бродил туда-сюда по острову я — и добродился: в болото влез, широкое-широкое на все стороны болото. Куда ни гляну, куда ногу ни поставлю — всё трясины вокруг меня опасные! Луна в небе — ярко-ярко светилась; как глаза вашей леди, сэр, лучилась она. Почесал я в затылке и подумал, а не пора ли уж мне пропеть по себе самому молитву заупокойную, как вдруг тень какая-то большая Луну от меня заслонила! Что там такое в небесах надо мной объявиться могло — сразу распознать не смог я. Но когда оно стремглав подле меня наземь сбросилось и в лицо мне глянуло — орла я узнал: большущего такого, красивого орла!

   «Дэниел О’Рурк, делишки-то как твои?» — спрашивает меня он.
( Read more... )
*
Об авторе:
Уильям Мэгинн / William Maginn (1793 – 1842) – знаменитый в 1-й половине XIX века ирландский писатель, литературовед и журналист.

***
Перевод рассказа Уильям Мэгинна (William Maginn, 1793 – 1842) “Daniel O’Rourke” из книги “The humour of Ireland”, edited by D. J. O’Donoghue, 1908.
Иллюстрация Оливера Пака (Oliver Paque), 1908 г.
© Перевод. Олег Александрович, 2025
ОРИГИНАЛ